Давно так не затягивало общение, особенно с противоположным полом, а сейчас, сидя напротив очаровательной девчонки с обжигающими глазами-угольками и бойко втирающей, что железная оглобля в Париже, торчащая отовсюду, – произведение искусства, не могу перестать с ней дискутировать.
Сбавляю обороты и прекращаю настаивать на своем. Сейчас мне важнее не высказать точку зрения, а расположить брюнетку к себе. Мастерски перевожу тему разговора на ту, где мы сходимся во мнении, а потом, не удержавшись, накрываю ее тонкие аккуратные пальчики своей ладонью.
– С тобой так приятно находиться рядом, – говорю шаблонную фразу, но впервые не слышу в своих словах фальши. С этой девушкой действительно приятно и быть рядом, и смотреть на нее, и разговаривать.
Она не верит моим словам.
Привыкла в каждом человеке искать подвох или это мне так подфартило?
Наблюдаю, как провокаторша сексуально облизывает ложечку с сорбетом и морщится, будто он внезапно стал горьким.
Потом вытаскивает руку из-под моей и небрежно спрашивает:
– Ты так всем говоришь после первого свидания?
Я по меньшей мере в шоке. Ванга собственной персоной.
– Нет, – впервые вру ей в глаза, стараясь держать лицо. После, словно экстренно желая замести ложь, искренне продолжаю: – Но тебе не могу не сказать. Ты правда особенная.
Девчонка злится. Не понимаю, из-за чего. Не любит комплименты?
Пытаюсь найти отгадку в глазах напротив, но ничего не вижу в их черноте. Я словно ночью в темном переулке и не могу дойти до цели без фонарика.
Выдержать мой взгляд брюнетке становится все труднее, и та опускает глаза в десерт.
Надеясь, что мы объехали острые углы, пытаюсь найти еще какую-нибудь интересную тему, но она отставляет креманку и безапелляционно заявляет:
– Спасибо за ужин, но я устала и хочу домой.
Вижу, настаивать посидеть еще бесполезно, как и звать ее куда-нибудь в другое место.
Киваю, отвожу взгляд и подзываю официанта.
В тачке меня накрывает разочарование так, что даже нет сил завести какой-нибудь легкий разговор. Еле слежу за дорогой.
Припарковав машину, собираюсь предпринять новую попытку проникнуть в душу этой странной девице, но она выскакивает из авто еще до того, как я отстегиваю ремень безопасности.
В лифте набираюсь мужества принять поражение, но едва брюнетка выходит на своем этаже, я, вместо того чтобы попрощаться и вычеркнуть несговорчивую особу из жизни, плетусь следом и ловлю ее пальцы.
Она снова вытаскивает их и с раздражением выплескивает из себя вынашиваемую, видимо, весь вечер фразу:
– Не надо меня трогать.
Да все хуже, чем я думал. Реальное фиаско. Однако я опять не могу поверить в происходящее и хватаюсь за воздух, пытаясь в нем отыскать спасительную соломинку:
– Почему?
– Мне неприятно.
Вот это поворот. В своей жизни никогда не слышал ничего подобного. Скорее, наоборот, девчонки всегда пищали оттого, как я их трогал, и сами хотели тактильного контакта.
Хмурюсь, пытаясь соотнести ее слова с былой уверенностью.
Да, не девушка, а сплошной удар по самолюбию. Может, она нетрадиционной ориентации?
В отвратительном настроении уточняю то, что и так понимаю:
– На кофе не пригласишь?
– И на чай тоже, – добавляет зараза насмешливо.
– И встретиться еще не захочешь?
– Разговор вроде был об одном… ужине.
Чувствую себя кретином, но желаю разобраться в этом дерьме сейчас и до конца.
– Тебе не понравилось?
– Ты не мой вариант.
Ну что же, второе поражение подряд. Похоже, теряю сноровку:
– Всего хорошего.
Не смотря на нее больше, направляюсь к лифту.
В голове пульсирует: задела, зацепила, завела…
И где мое пресловутое спокойствие?
Рядом с ней это ощущение испаряется. Она рвет все обкатанные схемы, взрывает вдребезги мозг нелогичностью.
Раздражаюсь из-за своего поражения и, вместо того чтобы отправиться в квартиру, спускаюсь в гараж.
Мне нужно отвлечься. В прошлый раз от чар ведьмы помогла секс-терапия. Попробую и теперь.
Тачка, скорость и оранжевые светофоры, на которые проезжаю перекрестки. Чувствую, в ближайшее время меня порадуют письма счастья со штрафами, но сейчас я не в состоянии подчиняться правилам. Киплю от несвойственной мне злости.
На нее?
Нет, скорее, на самого себя. На то, что так позорно облажался.
Я сейчас не в состоянии все проанализировать, но потом попробую понять, почему не подействовала старая схема.
Уже подъезжая к дому, набираю блондинку и, наскребя приветливости в интонацию, заливаю ей:
– Да, милая, я под твоими окнами. Безумно соскучился и примчался. Пустишь? Конечно, детка.
Разъединяюсь. Похоже, с ней все работает.
Может, дело просто в бесчувственной брюнетке?
Барби виснет на шее, едва открывает дверь, и тащит за собой в спальню.
Отличное решение. Туда нам и надо. У меня тоже желание натрахаться до такой степени, чтобы ни одна мысль не могла проникнуть в голову.
Кровать, обезличенное голое тело и секс как физиологический процесс, который принесет удовольствие и отнимет силы.
– Ты действительно соскучился, – хихикает девчонка, когда я наконец слезаю с нее.
В голове крутятся только нецензурные выражения, и потому молча киваю и закрываю глаза. Сейчас бы вырубиться до утра и проснуться таким, каким был несколько дней назад до той злополучной встречи.
У меня почти получается провалиться в сон, но мобильный начинает вопить откуда-то с пола, и я, чтобы кусок всезнающего стекла и металла не попал в руки любопытной особы, нащупываю его сам, одновременно пытаясь согнать с себя дрему.
Голос из динамика заставляет нахмуриться.
– Да, мам.
Она начинает тараторить про каких-то общих знакомых и их удачные вложения, после чего резко интересуется, не нарисовался ли у меня кто-то за время ее отсутствия.
Усмехаюсь. С заложенным во мне недоверием к женскому полу ей можно вообще не волноваться на эту тему, но, видимо, сегодняшний день наложил на меня отпечаток, и я ворчу:
– Я не маленький мальчик, что за контроль.
– Хочу убедиться, что не спустил наследство отца на какую-нибудь вертихвостку.
С губ так и просится «кого-то вроде тебя», но я лишь произношу:
– Все в целости и сохранности.
– Отлично. У Филиппа наметился подходящий крутой проект, он позвонит и расскажет, как туда вложиться.
Мать мгновенно теряет ко мне интерес и прощается, а я, разъединяя вызов, отмечаю: дружба, любовь, родственные связи, по мнению женщины, которая меня родила, – всего лишь разные формы взаимовыгодных отношений между людьми. Неудивительно, что я вырос таким циником.
Из вороха мыслей вытягивает прозвучавший вопрос:
– Мама звонила?
Усмехаюсь. Капитан Очевидность.
Если я называю человека, с которым разговариваю, «мама», то кто это может быть еще?
– А когда ты нас познакомишь?
Рукалицо. Если брюнетка убила меня сегодня своей непрошибаемостью, то блондинка – тупостью. С таким коктейлем мне точно не вернуть фирменное спокойствие.
– Она живет во Франции.
– Здорово. Можно слетать к ней на выходные.
Похоже, меня кто-то сглазил.
Послал неисправимую идиотку, чтобы я сошел с ума, и неприступную ледышку, чтобы усомнился в своей привлекательности.